журналист, литературный критик
15 лет назад умер учитель математики и физики, преподававший в сельской школе в Северном Казахстане. Мне почему-то кажется, что это — какая-то наиболее трогательная ипостась Александра Исаевича Солженицына. Это о нём речь.
Великий русский литератор, лагерный узник, командир 2-й батареи звуковой разведки, кавалер ордена Красной Звезды. Одна из самых противоречивых фигур в новейшей истории России.
В 1994 году мне было десять лет. Да, я не молод, но и не стар. Мы были очень политизированными детьми, в пятом классе активно обсуждали перспективы Коммунистической партии в Государственной думе и состав правительства. И я следил за тем, как по телевизору показывали Солженицына, вернувшегося в Россию. Он проезжал её насквозь от Владивостока до Москвы в отдельном вагоне, одетый в военного вида френч. Было в этом нечто северокорейское.
Но главное было другое — ощущение нового времени. Нелепого, тревожного, небезопасного, переменчивого. По стране едет Солженицын. Он выступал перед народом, но что он говорил, уже никто не помнит. Дело в том, что он был сложен всегда, и, скажем, в 60-е люди были к его словам ещё не готовы, а в 90-е были не готовы уже.
Дальше началось время диванных экспертов, которые могли разобраться во всем, везде и сразу. Солженицыну стали вменять в вину клевету на советскую власть. Хотя основная его мысль была — сбережение человека. Да, он мог ошибаться в подсчетах репрессированных. Потом эти его ошибки переросли в мем — «Миллиард расстрелянных лично Сталиным».
Но если разбираться в оценках Солженицына, то выясняется, что он цифры не преувеличивал и не был склонен этого делать. Во-первых, он цитировал И. А. Курганова, который оценивал неестественную убыль населения с 1917-го по 1959-й в 66 млн. Дальше было интервью Александра Исаевича испанскому телевидению, где он упомянул сначала цифру 66 млн — как её и сформулировал Курганов — а потом произнес цифру 44 млн. Потом, как творческий человек он, видимо, по сложной цепочке ассоциаций пришел к цифре 110 млн и тут же вспомнил роман Фёдора Михайловича Достоевского «Бесы», где есть следующий пассаж — »...как мiр ни лечи, все равно не вылечишь, а срезав радикально сто миллионов голов и тем облегчив себя, можно вернее перескочить через канавку…».
Это было сказано о потенциале социалистической революции. Так все эти цифры и слова легли друг на друга, перейдя через время, переварившись в общественном и информационном поле, став поводом для скептического или, того хуже, откровенно ненавистнического отношения к Солженицыну.
Человека определяет судьба. Не бывает убеждений без судьбы, не бывает биографии без крутых поворотов. И именно эти повороты дают человеку право на мнение, на свою позицию.
Отец «Исаича» прошел Первую Мировую войну, но погиб на охоте. Злая ирония мироустройства. Семья была разорена во время гражданской войны. «Исаич» стал математиком и даже был рекомендован на позицию аспиранта, но началась война, и он, хотя и был ограниченно годен по состоянию здоровья, был призван на фронт, где, как мы помним, отличился и получил награды. На фронте вел дневники — дело запрещенное по понятным причинам. Но человек, который болен литературой, не может не писать, и обстоятельства внешней среды важны для него значительно меньше, нежели непреодолимая тяга к письму, к фиксации реальности.
В 1945 году был отправлен в лагерь, потом в «шарашку», потом в Бутырскую тюрьму. Болел раком, после был освобожден и отправлен в Северный Казахстан в Экибастуз. Тоже, знаете ли, своего рода мем. Мем, шутка, присказка. Смешная, если ты не пережил её сам.
Ссылка, высылка, эмиграция. Что любопытно, когда Солженицына уже хотели посадить — в вегетарианские времена, в 1974 году — Юрий Андропов выступил с предложением о высылке. Мера, безусловно, более гуманная, чем приговор по уголовному делу. А министр внутренних дел Николай Щелоков и вовсе обращался в президиум ЦК с просьбой оставить Солженицына в покое и опубликовать «Раковый корпус».
Западная Европа, США, Канада, Нобелевская премия, снова Россия. И как из этой последовательности чудовищных и прекрасных событий могла не вырасти великая литература? «В круге первом», «Матренин двор» и даже «Архипелаг ГУЛАГ» — спорное произведение, как спорно все значительное. Но сделайте скидку на доступ к информации в 50-60-х годах. Он и сейчас-то затруднен, но вы отмотайте полвека, просто вообразите себе масштаб.
Солженицын — фигура, которая и не может нравиться всем, но это наша родная и великая фигура. Это человек, который, по крайней мере, не желал зла ни одному русскому. Человек, который прославил нашу Родину, человек, который обогатил русскую культуру.
Спи спокойно, «Исаич». Мы тебя помним.
Автор выражает личное мнение, которое может не совпадать с позицией редакции.
